Страна непуганых критиков, или Этапы большого вофэндомления
Владимир Пузий
_Не знаю, заметили вы или нет, но в последние годы на
конвентовских семинарах и секциях всё чаще звучат доклады не на
литературоведческие, а на социологические темы. Видимо, прогнило что-то
в фэнском королевстве - и сильно прогнило, запашок доносится из самого
нутра. Отсюда и доклады, и статьи. Попытка разобраться в вечных вопросах: кто виноват и что делать?
Но в который раз городить огород - скучно. Все эти статьи и
воззвания - толку с них мало. Опять же: ну стало уже общим местом
источать тоску по поводу, скажем, наших доблестной как-бы-критики и
комплиментарного рецензирования. Всё это старо.
Но есть кое-что новенькое, свежее. Пахучее - хоть святых выноси.
Сказать об этом - пожалуй, надо. Однако в привычном формате - не хочется.
И раз уж мы все тут - любители фантастики, то давайте
пофантазируем. Представим себе, что некий инопланетный биолог, этакий
Альфред Брем (Альф?), наблюдает за нами, невидимый, но всевидящий. И
иногда пишет письма своему другу - не римскому, орионскому. Одно из таких писем попало ко мне. Вот оно._
* * *
Дорогой друг, вот уже который год я наблюдаю за обитателями
здешней планеты. Они разумны, но их сознание - причудливо и
парадоксально, и способно привести в изумление даже бывалого
путешественника. Как ты помнишь, с недавних пор я занимаюсь социологией
малых групп. В прошлых письмах я рассказывал тебе, что такое фэндом.
Нынче я поделюсь с тобой наблюдениями за тем, как постепенно из
сообщества любителей литературы он превращается в нечто совершенно
иное. И по каким именно причинам это происходит. Как ты помнишь, в основе всякой группы лежит структура,
иерархия. Она бывает официально озвученной или негласной, но всегда -
чёткой и довольно жёсткой. Каждый член группы обладает тем или иным
статусом. Статус - своеобразный "интерфейс", он поясняет, как именно
другим членам группы взаимодействовать с его носителем. Пышный хвост,
громкий голос, яркие седалищные мозоли - все они знаковы для тех или
иных видов животных. И не просто так: каждый значимый элемент внешности
или поведения важен с точки зрения выживания вида. А что же в фэндоме - сообществе, которое, по идее, объединяет ЛЮБИТЕЛЕЙ ХОРОШЕЙ ФАНТАСТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ?
Не поверишь, но внутритусовочные табели о рангах зачастую
выстраиваются по критериям, которые не имеют к литературе вообще
никакого отношения. Нынешний автор обычно начинает своё вофэндомление не с
публикаций, а с выступлений на форумах и участия в интернет-конкурсах.
Он активно демонстрирует себя граду и миру - подчёркиваю: себя, а не
свои произведения. Собственно, такая вызывающая форма вхождения в
группу встречается у многих животных: новичок как бы пробует внутреннюю
иерархию "на излом", ищет в ней своё место. И очень быстро - в случае с фэндомом - выясняет, что в нём
важно не качество твоих текстов, а громкость твоего голоса и активность
позиции. Убедившись, что в ЛИТЕРАТУРНОМ СООБЩЕСТВЕ качество текста мало
кого волнует, такой автор и всю свою дальнейшую "карьеру" строит на
этом: громком, настырном, зачастую вопиюще безграмотном "крике". Для
него показателем того, что книга удачна, являются тиражи; все попытки
литературного анализа - довольно вялые, имеющие больше общего с
отзывами, чем с литературной критикой или полновесными рецензиями - он
воспринимает в зависимости от их, попыток, тональности. Положительная рецензия? Рецензент - большая умница. Каких бы глупостей он ни написал.
Рецензий нет вовсе? - как и любая игнорируемая особь в
группе, автор пытается привлечь к себе внимание: активно призывает
прочесть свою книгу, льстит, берёт на "слабо" и т.д. Тональность
выступлений бывает разной: от ложного самоуничижительного: "Ну конечно,
как всегда, моё творчество недостойно их величайшего внимания", - до
воинственного: "Они просто привыкли к американской жвачке для мозгов.
Куда им осилить мою КНИГУ!"
Ну а если рецензии появились - и они преимущественно
негативные, стиль поведения автора становится агрессивным. Здешние
высшие приматы имеют обыкновение швыряться во врагов собственными
фекалиями - метод малоэстетичный, однако эффективный. Люди действуют
схожим образом, но на словах.
Первым делом "пострадавший" с увлечением погружается в
пучины конспиромании. Видимо, это как-то связано с особым строением
мозга или типом сознания, я пока толком не выяснил, но убедился в
одном: такие авторы не способны представить себе, что они написали
книгу слабую или пустую. Значит, виноваты окружающие. И начинают
воздвигаться трогательные в своей нелепости теории: "они, столичные, о
нас, провинциальных, ни в жизнь не напишут!", "они,
провинциалы-завистники, о нас, столичных, ни слова не скажут",
"конечно, я же автор издательства на три буквы, а в том журнале с
названием в четыре буквы рецензируют только книги издательства
пятибуквенного"... Рецензенты обвиняются в чём угодно: отсутствии
филологического образования и чувства юмора, в скудоумии,
поверхностности, невежестве... Пожалуй, всё это - следствие твёрдой уверенности, что
издатель, читатели и критики пребывают перед автором в неоплатном
долгу. Таким сочинителям и в голову не приходит, что в первую очередь
они сами, претендуя на чужое внимание, обязаны соответствовать этим
претензиям - соответствовать высоким профессионализмом во всём, от
умения грамотно писать до способности вложить в произведение глубокую
идею... ну хотя бы одну. Увы.
И на закуску, дружище, - самый потрясающий аргумент таких
"недооценённых". "Почему-то ни один рецензент, - сокрушаются они, - не
подчёркивает, что это _по его мнению_ автор исписался, сделал слабую
книгу и так далее. Почему-то ни один рецензент не допускает, что,
может, это он изменился и просто стал другим и поэтому не воспринимает
новые романы автора".
Не поверишь: те же самые писатели никогда не требуют, чтобы
в хвалебных рецензиях на них рецензенты подчёркивали, что это только по
их, рецензентов, мнению книги гениальны. И, повторюсь, ни один автор,
который приводит такие аргументы, похоже, и мысли не допускает, что ОН
САМ изменился к худшему, что он тоже может совершать ошибки и написать
слабую книгу.
* * *
То, что я описал тебе, - лишь первая, наиболее безобидная стадия.
Она шумная и зловонная (в информационном смысле, разумеется), но
большого вреда литературе не приносит. Однако самые сообразительные из авторов делают следующий
шаг и, подыскав себе партнёра (или - реже - нескольких), вступают с
ними в особый род связи: занимаются литературным грумингом. У высших
приматов груминг - это очень важный социальный аспект жизни. Они не
просто выискивают в шерсти друг у друга блох, клещей и кристаллики
соли, но и тем самым демонстрируют взаимную приязнь. Причём, отыскав паразитов - съедают их тихонько, другим не показывают. Взамен парнёр по грумингу делает то же самое.
Чтобы окружающие не заподозрили их в сговоре, авторы-парнёры
по грумингу, обменявшись похвалами, с лёгким упрёком журят друг друга
за "мелкие недочёты, которые, впрочем, не мешают получить удовольствие
от книги в целом". (Именно так, в стиле советских передовиц, обычно и
пишут рецензии друг на друга партнёры по грумингу). Высшая форма литературного груминга - обмен вымпелами и
значками, которому наиболее сообразительные авторы предаются во время
конвентов. Принцип тот же, что и с рецензированием. Награждать самого
себя - неловко. Совсем другое дело - создать мелкий, на полсотни
участников, конвент или учредить премию имени какого-нибудь критика
прошлых веков - и вручить вымпел и значок "полезному человеку", который
написал о тебе развёрнутую критическую статью, выпустил твой сборник,
напечатал в журнале. А уж если "полезный человек" тоже имеет отношение
к какому-нибудь из конвентов, значит, там тебе наверняка воздастся
сторицею. Нас с тобой учили, что в этом случае ценность наград падает
до нуля. По сути, важен не сам предмет (вымпел, значок, статуэтка), а
то значение, которое ему придаётся. Как, когда, почему, за что его
вручили. Здесь все: и те, кто вручает, и те, кому вручают, и даже
окружающие, - знают о подноготной вручения; это ведь только кажется,
что взаимный наградной груминг для окружающих неочевиден. И всё-таки даже сами призёры - видимо, в итоге причудливого
аутотренинга - искренне верят во все эти титулы "лучших авторов
планеты". Признаться, я не вижу ничего плохого во взаимных жестах и
добрых услугах. Однако ущербность литературного груминга - и в случае с
рецензиями, и в случае с наградами - в том, что добрая услуга
оказывается услугой медвежьей. Неплохой автор начинает верить в свою
безупречность, хороший - в гениальность, - и оба при этом стремительно
теряют способность к самокритике, а, следовательно, даже тот уровень
мастерства, которым обладали. К тому же большинство премий, согласно их названиям, вручаются за ЛУЧШИЕ произведения. А на деле...
* * *
Но и эта, вторая, стадия вофэндомления не так вредна, как третья.
Видишь ли, литературный груминг эффективен до определённого предела. В
конце концов, если парнёры через силу читают книги друг друга и пишут
вымученные рецензии, это заметно. И вот тогда отдельные писатели превращают литературу в
этакую служанку Чего-Изволите. Чтобы ни один рецензент не смел
замахнуться на их святое творчество, они встраивают его в те или иные
надуманные теоретические конструкции. Это может делаться с нарочитой
академичностью, с непременной публикацией исследовательских статей и
монографий, или же - с добродушным задором, под музыку и прибаутки, в
форме, более доступной широким читательским массам. Общий знаменатель у
тех и других - псевдонаучный характер таких теорий. Так поступают и в животном мире. Некоторые виды
членистоногих перед спариванием подносят самке "подарок": запелёнутую в
кокон добычу. Самые же "продвинутые" подсовывают пустой кокон, и пока
самка разберётся что к чему, успевают сделать своё дело и убежать. Такие "пустышки" в литературном мире бывают разными.
Скажем, очень эффективный путь - "создание" новых направлений, жанров, школ.
Нередко бывает так, что автор, дабы выделить свои
произведения, обозначает их неким термином: "м-реализм",
"фантастический боевик", "фантастика пути" и т.д. При этом он не
скрывает своих намерений и не возводит на основе этого псевдо-термина
теорий, он всего лишь создаёт бренд, чтобы успешнее продвинуть на рынке
товар. Он об этом заявляет совершенно открыто, не претендуя на лавры
теоретика или учёного. Ничего зазорного в подобном подходе, на мой
взгляд, нет. Но иногда брендОвые фантазии набирают обороты - и возникают
такие кадавры, как христианское фэнтези, миракль-фэнтези,
интеллектуальная фантастика и т.д. Это уже концепты, претендующие на
нечто большее, чем просто название для индивидуального стиля одного
автора. Речь идёт о якобы открытых новых направлениях в литературе. Им
пытаются дать определение, составляют списки классиков,
отцов-основателей. Пишутся статьи и даже монографии. Полным ходом
куётся новая, с пылу, с жару, страница в истории литературоведения. Мотивы этаких "открытий" бесхитростны. Заявив об
оригинальности новой школы, направления, жанра, автор тем самым
выбивает право на то, чтобы в рамках мертворождённого концепта творить
что угодно. И даже брать под своё крыло тех, кто ему по тем или иным
причинам полезен. Проблема в том, что все эти концепты к литературоведению не
имеют никакого отношения. Придуманные термины и группы настолько же
состоятельны, как, положим, воображаемый таксон "крылатые гады", к
которому относились бы мухи, птеродактили и бэтмен. Никакой научной основы у таких новообразований нет.
Выдвигая их, "первооткрыватели" в лучшем случае ссылаются на некие
абстрактные учебники. В худшем - не делают и этого, аргументируя полёт
своей мысли тем, что "нечего со своей низменной алгеброй соваться к
возвышенной гармонии художественного текста; я так вижу, мне так
удобнее". При этом в умах читателей насаждается терминологическая путаница; и не всегда - по искреннему неведению горе-учёных.
Безусловно, тезис Канта о том, что "любое исследование
является наукой лишь в той степени, в которой использует математику",
устарел, да и касался он в первую очередь естественных наук. Но это не
означает, что наука - внесистемна и хаотична. Она требует чёткой
терминологии - а это как раз то, что всегда навевало тоску на
лентяев-второгодников. Некоторые из них сейчас правят бал в
"тусовочном" литературоведении. Автор, жаждущий признания ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ и водночасье
сделавшийся литературным теоретиком, на науку на самом-то деле плевал.
Ему интересны не дискуссии по спорным вопросам, а самоутверждение и
пиар. Поэтому в якобы проблемных статьях он не делает того, что
считается необходимым минимумом для любой научной работы: не начинает с
обзора истории вопроса и не даёт определения терминам, которыми потом
будет пользоваться. Почему? Да очень просто. Углубись в историю
проблемы - и обнаружится, что ты изобретаешь велосипед, в сотый раз
открываешь Америку. Начни давать чёткие определения терминов - и
алогичность твоих построений станет очевидна всякому. Поэтому самые нахрапистые и бесшабашные авторы вписывают
своё творчество в уже готовый контекст. Слегка подправив ряд нюансов.
Без вранья не выходит, но когда оно смешано с правдой, отделить одного
от другого сложнее. В итоге создаётся этакая громыхающая творческая биография,
словно томина из серии "Жизнь замечательных людей", посвящённая
комсомольцам-добровольцам. К примеру, весьма характерна политика, которую проводили
недавно двое соавторов (тебе, дружище, их имена ничего не скажут, как и
большинству здешних читателей). Взяв за основу утверждение о том, что
научная фантастика погибает, они начали целенаправленно сокрушаться об
этом в своих и чужих Живых журналах, утверждая, что за последние
год-два в России было всего четыре настоящих НФ-романа. В том числе -
ты угадал - их собственное детище. Информационная кампания проводилась в несколько этапов и
имела следующие характерные черты. Везде, где в Живом журнале упоминали
о научной фантастике, появлялся сперва один, а затем и второй из
соавторов. Они вмешивались в дискуссию, обязательно озвучивая свой
тезис о гибели НФ и о том, что пора её возрождать. Где-то
иронизировали, где-то вели себя откровенно агрессивно, - этакая смесь
миссионеров с крестоносцами. Однако добились того, что их стали
узнавать и ассоциировать с тезисом о гибели НФ и необходимости
возрождения жанра. На их роман обратили внимание - появились первые, крайне
негативные отзывы. Авторы с упоением вступили в бурные дискуссии с
теми, кто их критиковал, во всём спектре, от нарочитого дружелюбия до
сквернословия; причём такая реакция могла касаться одного и того же
собеседника... если он сперва вежливо пытался увещевать, а затем
откровенно предлагал соавторам вести себя поскромнее. В конце концов ими была написана "программная" статья о
гибели НФ. Поленившись даже сформулировать определение того, что такое
научная фантастика, и скопом обвинив всех предыдущих теоретиков жанра в
несостоятельности, соавторы вывалили на читателя несколько страниц
ничем не подтверждённых фактов и наивных утверждений (чего стоила
только ссылка на опросы в Живом журнале, которые, разумеется, никакой
научной и статистической ценности в проведённых ими масштабах не
несут). До слёз умилило меня и сравнение жанров научной фантастики и
космической оперы, проведённое на сопоставлении двух фрагментов из
романов Э.Гамильтона (1947) и А.Кларка (1968). Выдернутые из контекста
цитаты романов, которые были написаны в два разных этапа становления
жанров, - до такого аргумента раньше никто не додумывался! Стоит ли говорить, что авторы в своей статье не упоминают
ни об одном современном зарубежном писателе научной фантастики?
Очевидно, их знакомство с жанром ограничивается публикациями советских
и первых постсоветских лет - и уж тем более не касается новейших
романов и повестей, которые на русский пока не переведены. И вот таковы те, кто берётся судить о предмете, те, кто
пытается формировать пейзаж современного фантастического
литературоведения.
* * *
Отсутствие критики, ориентированной на литературные критерии,
сродни отсутствию хищников в биоценозе. А в здешнем литературном
болотце его обитатели-караси не только в жизни не сталкиваются со
щуками, но и сами делают вид, будто они - зубастые и опасные хищники.
Как ты знаешь, вид, лишённый естественных врагов, начинает активно
размножаться (что уже происходит - видел бы ты количество выпускаемых в
год романов!..) и вырождаться (...лучше тебе их не читать!). Устойчивые
психологические барьеры, не допускающие и мысли о том, что сам автор
способен ошибаться, плюс сознательное информационное паразитирование
вряд ли позволят переменить ситуацию к лучшему. Я назвал здешний социум страной непуганых критиков, однако
это только полуправда. В действительности местные "караси" лишь
мимикрируют под "щук": они пишут свои статьи и рецензии не как критики,
но как писатели, их цель - восхваление собственных книг.
Литературоведение как наука их не интересует. И никогда не
интересовало. Один из точных критериев, позволяющих определить такого
автора, - то, что в своих "критических" статьях он обязательно
упоминает о собственных произведениях, приводит их в пример, ссылается
на них. Выводящий рулады соловей не радеет о певческом исскустве.
Построивший беседку шалашник не думает об архитектуре. Танцующий перед
самкой журавль не мечтает о возвышении балета на прежде недосягаемые
высоты. Все они желают только одного... известно чего. Так и горе-критики, авторы громоздких мертворождённых
теорий, на самом деле стремятся к тому, чтобы [в письме неразб.]
читателям мозги. Впрочем, сами читатели тоже виноваты - потому, что
принимают эти песни, пляски, фокусы и замки из песка за чистую монету.
Если же воспринимать все подобные телодвижения трезво и с долей иронии,
именно как попытки всеми правдами и неправдами привлечь читателя, - ну
что же, в самых изящных из них можно даже найти нечто забавное. Только не надо "благодарить" соловья аплодисментами - он не оценит, а, скорее, испугавшись, упорхнёт.
* * *
_P.S.-1. На международном фестивале фантастики "Звёздный мост",
где было зачитано это письмо, в тот же день, на других семинарах,
прозвучали два доклада, которые во многом с ним перекликаются, а
некоторые темы, в письме только упомянутые, широко и всесторонне
раскрывают. Эти доклады - "Белые слоны отечественной фантастики"
Александра Золотько и "Десять искушений матёрого публиканта" Генри
Лайона Олди. Рекомендую прочесть - и задуматься, с чего бы вдруг все
мы, не сговариваясь, взялись за одну и ту же тему. P.S.-2. Я искренне полагал, что пишу письмо. Оказалось -
очередное "зеркало", сработавшее эффективней, чем "Зеркало для фэндома"
(см. "Fanтастику" №:??). Прослушав доклад, некоторые авторы и критики
увидели в моих героях себя. Другие поспешили "напеть" окружающим, что я
перечислил всех ПОИМЁННО и всех же обозвал разными "нехорошими научными
словами". Вот такое стихийное шапковозгорание... Я же могу сказать
только одно: вам виднее, господа. На то оно и зеркало._
Владимир Пузий. Киев-Харьков, сентябрь 2008 г.
Источник: http://www-iso-8859-5.rusf.ru/star/doklad/2008/gr_vofan.htm |